Это так необычно и странно - впервые после долгого времени, это совсем иначе и совершенно не так. Лилинетт и Старрк привыкли существовать как две отдельные части единого целого, но именно сейчас это ощущается иначе. Примера ранен, почти подыхает - Лили чувствует каждое неловкое движение, каждый сиплый вздох, они воистину делят боль на двоих. Лилинетт ненавидит глупца Эспаду. Она успела с ним попрощаться, он - пообещал, что в следующей жизни снова будет рядом. Слезливые идиоты! Их угораздило выжить…

Непоседливая фрассьонша не хочет выбираться из под тяжелых оков усталой лености, не хочет отпускать ослабших пальцев придурка Койота, который спит, прикрыв глаза, но дышит тяжело - устало. Как потревоженный покойник, мать твою, вернувшийся с того света. Это так страшно - не по-детски, не напыщенно-пафосно, без иллюзий красивых слов; это страшно, когда часть тебя неумолимо пожирает мучительная, пульсирующая карминово-алым, кровавым, боль. Эспаде действительно больно - Лилинетт чувствует, как изредка подрагивают сведенные мышцы, с каким трудом дается арранкару новый вздох. Ударить бы его… Да помрет еще ненароком.

Нетт выбирается из уютного гнезда под пробитым боком истерзанного Койота почти неслышно, чтобы не дай Бог не разбудить - ему будет еще хуже. Лилинетт все сделает сама. Она слышит недовольный тяжелый вздох - на глаза сами собой наворачиваются непрошеные слезы - ее защита, ее опора и самый близкий… Человек? К черту предрассудки, самое близкое ей существо, часть ее, оно медленно погибает от ран, а глупая маленькая девчонка не может ничего сделать. Лучше уж быстрая смерть от клинка шинигами, чем такое возрождение. Лилинетт в душе не чает какого дьявола произошло и почему они с Примерой вновь, как в той, далекой от нее юности, оказались посередь недружелюбных песков серебристо-пепельной пустыни.

От очередного хриплого, тяжелого вздоха напарника Лили хочется забиться в угол, жаль пески Уэко бескрайни, заскулить. Ей всегда можно было быть слабой - Старрк никогда не дал бы ее в обиду, а ныне Фортуна подбросила карты так, чтобы у маленькой Нетт не оставалось иного выхода - только взрослеть. Девчонка зажимает рот окровавленной ладонью - ее куцая одежда давно пропиталась кровью арранкара, она сама пропахла сталью да порохом. Очень хочется выть волком, одиноко, кататься по песку - но времени нет, хотя у Лили подгибаются от неосознанного страха коленки. Ей тоже больно, но это единственный выход.

Зеленоволосая девочка-арранкар хлюпает носом, вытирает кулаком слезы с раскрасневшейся мордашки, но уходит в Сонидо - не попрощавшись, лишь коротко шепнув на ухо Эспаде отчаянно-грубое "только попробуй сдохнуть без меня, ублюдок". Песок оседает мелкой пылью - Лилинетт свято верит, впервые за долгое время, что может найти помощь. Кто-то же выжил. Кто-то же еще жив. Инстинкт тянет ее в Генсей - уно ныряет в черную пасть гарганты, словно в океан, бездумно. Плевать кто и что затаилось за углом - все, что нужно ей это тот гламурный выродок в очках, с ним Старрк порой разговаривал. Октава Эспада. Заэль, ты же не успел склеить ласты, да, урод!?

Небо над Каракурой слишком безмятежное, но Лили все еще отчаянно, до смешного, страшно и больно - остатки чужих энергий, обрывки фраз и разговоров. Арранкарша сглатывает тугой комок в глотке, растирает по лицу высохшие слезы, вновь натягивает на себя привычную маску непробиваемой агрессии. Лилинетт это сложно - пальцы трясутся и, кажется, ее саму задело - бедро саднит неприятно-глубоким порезом. Она молчаливо спускается до уровня крыш и опустошенно бредет по карнизам, отыскивая бледным, нервным взглядом розоватую макушку Грантца. Она чувствует его следы - застаревшие, почти угасшие, но тешит себя тем, что Эспада не сдается. Лилинетт повторяет, как девиз "если я смогла, значит и Койот сможет". Изредка она приписывает неровное "значит сможет и Заэль".